Шелков Вадим Антонинович
ИСТОРИЯ "МИКРОТОЧКИ"
Источник: журнал "Специальная Техника"
Выражаю искреннюю благодарность Киту Мэлтону, создателю и хранителю “Музея истории шпионской техники” (H.Keith Melton, Нistorical Espionage Equipment, Jupiter, Florida, USA) за любезно предоставленные справочные материалы, использованные в данной публикации.
Прошлый раз, говоря об ответственной роли специальной техники при обеспечении связи в разведке, мы упомянули и фотографию. И фотография в разведке - это не только копирование секретных документов и фотографирование некоторых объектов, представляющих интерес для “Центра”. При транспортировке добытых материалов существенную роль играют их габариты. Здесь приходит на помощь аппаратура для микрофильмирования. При этом объем передаваемых материалов уменьшается в десятки, а то и сотни раз, облегчая их размещение в тайнике или контейнере. С некоторыми образцами подобной аппаратуры вы могли познакомиться в первой статье настоящей серии (“Специальная техника”, № 4-5, 1998, стр. 54 – 64).
Но в ответственных случаях, когда вопросам безопасности уделялось исключительное внимание, спецслужбы развитых стран использовали особые технические средства и методы получения “микроскопических” фотоизображений, которые были столь малы, что, даже зная об их присутствии в почтовом отправлении, их практически невозможно было обнаружить, не имея точных координат места расположения. Такие микрофотографии получили очень выразительное название “микроточки”(Microdots).
В общем случае под микроточкой понимается сильно уменьшенное фотографическое изображение документа обычных размеров, например, А4 (210х297 мм). Многие специалисты считают 100-кратное уменьшение предельным значением, использовавшимся на практике, хотя оно точно и не определено. Микроточка является простым переводом немецкого термина Mikrat, введенного ее создателем Эммануилом Голдбергом в 1925 году для обозначения созданного им микроскопического изображения. Это было сделано по аналогии и видимому сходству с обычной точкой в конце предложения, которая обычно при использовании пишущей машинки со шрифтом “pica” имеет диаметр порядка 0.8 мм. Таким образом, для того, чтобы довести документ стандартных размеров до величины машинописной точки требуется уменьшение в 275 раз.
Можно говорить и об ультра-микроточках. Этот термин был введен английскими специалистами, занимавшимися поиском и обнаружением немецких каналов связи до и во время Второй мировой войны. По их утверждениям, на Бермудах им удалось перехватить сообщения с уменьшением от 400 до 750 крат. Уменьшение оригинала может достигать двух тысяч раз, а само микроизображение не превышать 0,2 мм в диаметре!
I. Вообще говоря, страсть к изготовлению микроизображений насчитывает долгую историю: это и надписи на амулетах, самая ранняя из таких находок – амулет, найденный при раскопках южной стены Иерусалимского храма, относится к началу VIII века до нашей эры, и микротексты, вписанные или впечатанные в страницы различных фолиантов (вне всякого сомнения, самым характерным примером микронадписей является Псалтырь Св. Иеронима, написанный монахом Иоахином Большим в 1481 году в Роттенберге для библиотеки папы Сикста IV. Внизу второй страницы в круг диаметром 12 мм вписаны первые 14 стихов Евангелия от Иоанна. Этот текст содержит 168 слов из 744 букв. По расчетам каждая буква занимает площадь не более 0,15 кв.мм.) и, наконец, специальные подарочные издания. Как правило, прочитать, а тем более, нанести такие надписи без применения увеличительных приборов невозможно. Нельзя исключать, что человек начал использовать оптические приборы значительно раньше знаменитого изобретения Левенгука. Во всяком случае, из греческих источников следует, что древним был известен способ использования маленьких стеклянных сосудов, наполненных водой, в качестве увеличительных приспособлений.
Но все это из разряда ритуального, культового или курьезного использования микроизображений, нас же интересует вопрос их применения спецслужбами в “оперативной” практике. Так вот, еще в 1644 году известный английский ученый Роберт Хук писал: “Если способ миниатюрного письма стал бы проще и доступнее, это нашло бы удачное применение при пересылке разведывательных сообщений (именно так в тексте!) без опаски быть обнаруженными или вызвать какое-либо подозрение” (Hook, Robert, Micrographia, London, 1644, p.16).
Уже в XVIII веке в Англии и Франции были созданы специальные механические устройства для выполнения микронадписей. И даже после изобретения фотографии инженеры-механики продолжали создавать прецизионные пантографы для уменьшения изображений при гравировке и письме (рис 1). Одно из самых совершенных таких устройств, Peter’s Machine for Microscopic Writing, хранится в музее Оксфордского университета. Оно позволяло выполнять надписи с высотой символов всего в 2,5 микрона! А в 1923 году американец А. Мак Ивен даже запатентовал Устройство для написания разведывательных сообщений, сконструированное на основе упомянутой Машины Питера. На обложке журнала Scientific American за июнь 1923 года, где появилась заметка об этом приспособлении, было даже написано: “Надписи для глаза микроскопа - как выгравировать шпионское сообщение на шляпке гвоздя”.
Рис. 1. Пример использования алмазной гравировки для изготовления микронадписей, выполненный R.J.Farronts в сентябре 1855 года.
II. Но хватит о механике. С чего же началась микрофотография (для определенности сразу оговоримся понимать под “микрофотографией” изготовление фотографических изображений исключительно малого размера, при этом объект, как правило, представляет собой текстовой документ формата А4 и т.п. В то же время “фотомикрографией” назовем фотографирование микроскопических объектов при помощи микроскопа.) и как она использовалась в военных и разведывательных целях?
Через несколько недель после сообщения Луи Араго в 1839 году об изобретении Даггером фотографического процесса появилось множество откликов, как ученых, так и различных общественных деятелей о будущем этого выдающегося изобретения. Уже 30 июля 1839 года знаменитый французский ученый Гей-Люссак (1778-1850) предсказал широкое использование фотографии в военном деле. И есть все основания считать, что Крымская война 1853—56 гг. была первой, где фотография достаточно активно использовалась в полевых условиях.
А признанным пионером микрофотографии считается английский фотограф-энтузиаст Джон Б.Дэнсер (рис. 2). Похоже, именно он сделал первую микро-фоторепродукцию. В 1839 году, установив на камеру Даггера объектив от микроскопа с фокусным расстоянием 38 мм, он получил микро-даггеротип бумажного оригинала в масштабе 160 : 1. В 1856 году ему удалось получить несколько удачных микроизображений, в том числе портретов членов королевской семьи, которые были подарены королеве Виктории.
Рис. 2. Джон Бенджамин Дэнсер (1812 – 1887) — английский фотограф-энтузиаст — создатель микрофотографии.
Сэр Дэвид Брюстер, один из составителей восьмого издания Британской Энциклопедии (Encyclopedia Britanica), в статье о “микроскопии” особо отметил достижения Джона Дэнсера, а в конце сделал поистине выдающееся замечание: “…микроскопические копии дипломатической почты, других важных документов, а также различных планов и схем можно будет пересылать по почте. При этом в целях сохранения секретов эти сообщения будут занимать на бумаге не больше места, чем точка в конце предложения или малозаметная чернильная клякса…”. Так в октябре 1857 года за много лет до ее практического появления была предсказано не только сама “микроточка”, но способ ее оперативного применения.
Следует упомянуть еще один малозначительный на первых взгляд факт. На выставке в Париже тот же Д.Брюстер продемонстрировал некоторые микроизображения, полученные Д.Дэнсером. По странному стечению обстоятельств их увидел другой энтузиаст фотографии - Рене П.П. Дагрон (рис. 3). Микрофотография стала для него не просто увлечением, именно Р.Дагрону принадлежит право ее первого использования во время войны.
Рис. 3. Рене Дагрон (1819-1900) — французский фотограф, применивший микрофотографию для связи с окруженным Парижем во время Франко-прусской войны при помощи “голубиной почты”
III. В ходе неудачной военной компании 1870 года войска Наполеона III потерпели поражение под Седаном. 2 – 4 сентября Париж был окружен объединенными германо-прусскими войсками, началась пятимесячная осада французской столицы, где была провозглашена 3-я Республика. Все связи с внешним миром были прерваны. Предпринимались отчаянные попытки использования самых разнообразных способов общения вплоть до “голубиной почты”. Но грузоподъемность такого перевозчика авиапочты не очень велика. Вот тут-то и пригодился опыт Рене Дагрона в микрофотографии.
12 ноября 1870 года Р.Дагрон и несколько его помощников вместе со своим оборудованием погрузились на два наполненных водородом воздушных шара, символично названных “Ньепс” и “Даггер” в честь изобретателей фотографии. После безумной гонки над головами немецких улан, пытавшихся посадить или сбить смелых воздухоплавателей, тем все же удалось достигнуть города Тура.
Прибыв на место, Р.Дагрон развернул свою фотолабораторию и организовал микрофильмирование почты и других материалов, предполагавшихся к пересылке “голубиной почтой”. Следует отметить, что в то время разведение почтовых голубей было очень популярным занятием в Европе. В декабре того же года Р.Дагрон усовершенствовал процесс и добился дополнительного уменьшения габаритов пересылаемой корреспонденции. Интересно, что этот процесс до 1890 года считался французским военным секретом.
Письма и сообщения выполнялись на прозрачных листах, разделенных на 12 секций размером 80 х 110 мм. Они копировались по частям контактным способом на фотографические пластинки, которые после химической обработки повторно переснимались с большим уменьшением с помощью специальной репродукционной камеры (Рис. 4) с 20-ю короткофокусными объективами. В результате получались микроизображения размером не более 1 мм! Это уже вполне похоже на реальную “микроточку”( изучение сохранившихся до наших дней экземпляров “микроточек” Дагрона подтвердило их очень высокое разрешение даже с точки зрения современного микрофильмирования.). После обработки эмульсия с микроизображениями снималась со стеклянной пластины в ванне из касторового масла. По сути, это была модификация процесса, применявшегося американцами задолго до этого. В архивах Конфедерации сохранилось любопытное письмо президенту южан Д.Джефферсону (не путать с президентом США Томасом Джефферсоном 1801-07) от некоего Дж. Винтера из Алабамы, датированное июлем 1861 года. В нем содержалось предложение использовать микрофотокопии различных донесений для обеспечения их безопасности при доставке. И хотя не сохранилось подтверждений, что это предложение было реализовано, есть доказательства, что конфедераты использовали в отдельных случаях спрятанные микроизображения, в том числе в контейнерах, приспособленных для проглатывания в случае опасности.
Полученные изображения вырезались и монтировались вместе с другими сообщениями на кусочке коллоидной пленки и подготавливались для отправки голубиной почтой в Париж.
Рис. 4. Камера для микрофотографии Рене Дагрона образца 1860 года. Бронзовая конструкция с 9 миниатюрными объективами. Она позволяла получать на стеклянной пластинке 4,5 х 8,5 см, покрытой мокрым коллодием, до 450 изображения размером 2 х 2 мм. Подобная камера использовалась для подготовки “голубиной почты” в 1870 году.
Несмотря на некоторые трудности (тщательно отъюстированное оборудование осталось в Париже), связанные с несовершенством оптики и неравномерной усадкой эмульсии при сушке, Дагрону удалось за 5 месяцев осады французской столицы скопировать на микропленку 470 листов, содержавших 2,5 миллиона сообщений. Как утверждают, один голубь мог нести от 36 до 54 тысяч сообщений, отснятых на 18 тончайших пленок.
В Париже полученные пленки размачивались в растворе аммония, разматывались, оправлялись в стекла подобно современным слайдам и проектировались с помощью проектора с дуговой лампой и увеличением в 1600 раз. Сообщения переписывались целой бригадой писарей и рассылались по адресам осажденного Парижа. К концу осады число переписчиков выросло с 4 до 67 человек (рис. 5), а для регистрации стали использовать светочувствительную бумагу. Так Франко-прусская война невольно подтолкнула прогресс в области фотографии.
Рис. 5. Гравюра времен Франко-прусской войны, изображающая переписчиков “голубиной почты”.
Для создания представления о тех трудностях, с которыми приходилось сталкиваться энтузиастам фотографии и микрофотографии в середине прошлого века, приведем рецепт так называемого мокрого коллоидного (в 1871 году английский врач Мэддокс указал на возможность замены коллодия желатиной, в которой в виде эмульсии подвешены слои серебра, чем мы и пользуемся до сих пор) процесса Скотта Арчера, которым пользовался, к примеру, общепризнанный мастер Джон Денсер.
1. Подготовка фотопластинки. Раствор нитроцеллюлозы в спирте и эфире (коллодий) с добавлением йодистого калия наносится тонким слоем на чистую стеклянную пластинку. Слой подсушивается до получения необходимой вязкости (клейкости).
2. Очувствление слоя осуществляется в течение 3-5 минут в светонепроницаемом контейнере путем пропитывания раствором азотнокислого серебра с добавлением йодистого калия.
3. Экспонирование. Фотосъемка производится на мокрую фотопластинку. Между процессом полива нитроцеллюлозой (коллодием) и проявлением должно пройти не более 8—10 минут!
4. Проявление осуществляется в специальном проявителе, содержащем пирогалловую кислоту при слабом освещении и помешивании. В состав проявителя входят: сернокислое железо, уксусная кислота, кусок колотого сахара, метиловый спирт и вода.
5. Фиксирование (закрепление фотоизображения) производится в 2.6 процентном растворе... цианистого калия. Воистину не только саперы ошибаются один раз.
IV. Нельзя не остановиться и на таком драматическом периоде истории, как русско-японская война 1904—05 годов. Оставим историкам-профессионалам выяснять, являлась ли атака на Порт-Артур 5 февраля 1904 года прообразом Пирл-Харбора 37 лет спустя.
Во всяком случае, Русско-японская война стала тем полигоном, где были впервые опробованы такие новые технические средства, как полевые гаубицы, пулеметы, колючая проволока, противопехотные мины, глубокие окопы и отравляющие газы. Не осталась в стороне и фотография, как общая, так и специальная (в конце 60-х годов XIX века в ходе индустриального бума Япония приобщилась к фотографической технике. Первые аппараты были представлены фотокамерами для дагерротипов британского производства).
По сообщениям очевидцев фотографическая техника активно использовалась японскими военными и, в частности, разведкой. По словам анонимного автора из British Journal оf Photography (Vol. 4, 1905, p. 257) японский генштаб организовал специальную фотографическую службу. Для съемок использовались складные пленочные камеры на легких бамбуковых штативах, большинство из которых были оборудованы телеобъективами (рис. 6). Отснятый материал незамедлительно проявлялся в ближайшем тылу, а затем возвращался не передовую. Выполнялась также и разведывательная фотосъемка с воздушных шаров.
Рис. 6. Телеобъектив Цейса конца XIX века.
Приказы и донесения микрофильмировались. В целях безопасности они прятались под ногтями или в ноздрях курьеров, а в некоторых случаях даже в их желудках в специальных миниатюрных контейнерах из слоновой кости. На месте назначения полученные микрофотографии увеличивались тем же способом, как это делалось во время франко-прусской войны.
V. К началу первой мировой войны фотографический процесс принял привычный для нас вид, однако, возможности микрофильмирования использовали, пожалуй, только немцы. Существует даже легенда, что подлинной задачей Оскара Барнака (1879-1936) было создание по заданиям немецкого МИДа и военных малоформатной 35-мм пленочной камеры для микрофильмирования документов. Идея камеры, по-видимому, основывалась на шведском прототипе 1911 года с форматом кадра 31х49 мм и запасом пленки 30 м. В 1913 году появилась первая модель “Ur-Leica” (Приставка Ur соответствует немецкому Urbild, означающему “прототип”. В 1913 г. было изготовлено два экземпляра, которые хранятся в музеях фирмы Leitz и города Мюнхена. Ходили слухи и о третьем прототипе)(рис. 7). Доказательств этого не существует, однако как объяснить, что первая Leica стала достоянием широкой публики лишь на Лейпцигской ярмарке в 1925году. Она стала родоначальницей одного из самых знаменитых семейств фотоаппаратов. Все солидные разведки мира использовали эти безотказные компактные даже по современным понятиям камеры для микрофильмирования документов.
Рис. 7. “Ur-Leica” — первая модель знаменитого семейства фотоаппаратов рядом со своей пра-правнучкой.
VI. Но истинной шпионской экзотикой, безусловно, является микроточка в ее подлинном виде, созданная талантливым немецким ученым и инженером Эммануилом Голдбергом (Рис. 8). Сын военного хирурга, принимавшего участие в Русско-японской войне, родился в Москве 1 сентября 1881 г.
Рис. 8. Создатель микроточки Эммануил Голдберг (1881-1970)
Окончив Московский университет, он уехал в Германию, где работал в Лейпциге у Нобелевского лауреата В.Освальда. В 1906 году за исследование ионной природы фотографических процессов Э.Голдберг получил звание доктора наук. В 1910 году он создал серый оптический клин для сенситометрии — клин Голдберга.
По рекомендации Освальда он был назначен профессором академии графического искусства и книгоиздательства в Лейпциге. Два года Э.Голдберг работал в лаборатории Адольфа Мита (Адольф Мит (18662-1927)—немецкий астрофизик, ведущий специалист того времени в области фотоматериалов с высокой разрешающей способностью) над проблемами цветной фотографии, а также был лектором в Военной академии в Берлине по курсу фотограмметрии.
Э.Голдберг играл на флейте и любил классическую музыку, но в отличие от своих коллег был не только талантливым ученым, но и инженером-практиком. В 1914 году участвовал в создании специальных наблюдательных приборов (создание технических средств для получения микроизображений шло параллельно с разработкой прицелов, наблюдательных и измерительных приборов, в которых широко использовались различные микрометрические сетки и шкалы. По сути, при этом решались сходные задачи). В 1917 году разработал автоматическую фотокамеру для аэрофотосъемки с воздушных шаров, участвовал в создании первых немецких аэрофотокамер для аэропланов тех времен. В последствии он работал на фирме Карла Цейсса в Дрездене. Но с приходом к власти Гитлера и началом еврейских погромов досталось и Э.Голдбергу. Вскоре ему удалось выехать во Францию, а в 1937 году он эмигрировал в Палестину, где основал оптическую фирму и одним из первых занялся приборами ночного видения.
Подобно Гершелю и Брюстеру столетие назад, Э.Голдберг так же задумывался о роли микрофильмирования для хранения и обработки все возрастающего потока печатной информации. В 1925 году на международном конгрессе по фотографии в Париже доктор Э.Голдберг продемонстрировал созданный им процесс по изготовлению “микроточек” — микроизображений с предельно возможными геометрическими размерами. К этому времени он был автором двух монографий: “Основы репродукционной техники” и “Структура фотографического изображения”
Вот что сообщил на этом конгрессе изобретатель “микроточки” в трех своих выступлениях:
Получение фотографических изображений с высокой степенью уменьшения давно привлекало внимание экспериментаторов. Самым важным оказалось получение фотографических эмульсий с достаточной светочувствительностью и практическим отсутствием зернистости. Насколько известно, никому еще не удавалось одновременно решить обе эти задачи. Опираясь на свои предыдущие работы, мне (т.е. автору доклада Э.Голдбергу) удалось разработать процесс получения изображения с неограниченной мелкозернистостью, качество которого на практике определяется лишь совершенством применяемой оптической системы.
При этом использована следующая основополагающая посылка: не использовать фотографическое проявление скрытого серебряного изображения. Дело в том, что в любом процессе, где проходит химическая обработка солей серебра (проявление или усиление), происходит заметное увеличение зернистости фотослоя, заметное, разумеется, в микроскоп.
В настоящее время известно только два процесса получения фотографических изображений: первый — химическое проявление скрытого изображения; второй — потемнение светочувствительного слоя, непосредственно освещенного источником света.
Естественно, что для получения микроизображений с высоким разрешением пригоден только второй способ с прямым “отпечатыванием” изображения. Очень низкая светочувствительность этого процесса естественно исключает возможность его использования в обычных фотокамерах.
Опасаясь, что необходимая экспозиция окажется неприемлемо продолжительной, я на первых порах использовал так называемый “солнечный микроскоп” (в качестве источника света использовались прямые лучи света). Результаты превзошли все ожидания: необходимая экспозиция получилась столь короткой, что потребовалось введение “мгновенного” затвора (как в фотоаппарате). Дело в том, что при получении микроизображений происходит уменьшение линейных размеров, а значит, и концентрация света, пропорциональная квадрату кратности линейного уменьшения. Таким образом, при уменьшении линейных размеров яркого объекта в 1000 раз освещенность изображения возрастает в 1 млн. раз (это, разумеется, без учета потерь в оптической системе). В конечном счете, все свелось к использованию в качестве источника света обыкновенной 30-ти ваттной автомобильной лампы.
Ниже описывается установка, позволяющая изготавливать микроизображение печатной страницы текста с 50-ю строками на поверхности площадью 0.01 кв. мм (Рис. 9).Величина получаемых символов не превышает при этом 1 микрона. Основу установки составляет обращенная высококачественная фотомикрографическая система — большой Цейссовский микроскоп, установленный на оптической скамье для защиты от вибрации. Поскольку, как уже было сказано, определяющим моментом является совершенство используемой оптики, в качестве объектива был использован апохромат Цейсса для микроскопа (F=4 мм), корригированный для работы совместно с покровным стеклом. Вообще наилучшие результаты получаются при использовании специального объектива, применяемого в металлографии, и открытого эмульсионного слоя без покровного стекла.
Рис. 9. Схема установки Э.Голдберга для изготовления “микроточек”
Следует особо отметить невозможность применения гомогенных иммерсионных объективов (погруженных в жидкость и образующих однородную оптическую систему), поскольку предлагаемый метод точной фокусировки применим только для фотографических эмульсий, находящихся в контакте с воздухом.
Непростой задачей было добиться точной фокусировки изображения. Для этого пришлось разработать специальное приспособление. Грубая фокусировка осуществляется приближением трубы микроскопа к фотопластинке со светочувствительным слоем до расстояния 0.5 мм, а точная – осторожной подстройкой с контролем по автоколлиматору. Вначале изображение светового пятна уменьшается и концентрируется, и вдруг становится раздвоенным и в то же время очень резким. В последующем фокусировку можно заметно упростить, если изготовить специальное опорное кольцо, которое устанавливается между оправой объектива микроскопа и светочувствительной пластинкой. Точная высота кольца доводится при помощи тонкого абразива.
Серьезные требования предъявляются к осветительной системе и самому оригиналу. В силу неумолимых законов оптики получение качественных микроточек возможно только с контрастных штриховых оригиналов, причем именно негативов с яркими линиями на черном фоне.
В качестве источника света использовалась низковольтная лампа мощностью 30 ватт с плотной спиральной нитью накала, а роль конденсора выполняла асферическая линза Цейса No 1С диаметром 40 мм. Главное, чтобы, светящееся пятно полностью заполняло входной зрачок проекционного окуляра.
Для контроля за процессом “пропечатывания” изображения и определения необходимой экспозиции за пластинкой с эмульсионным слоем устанавливался второй осветитель с обычным конденсором и оранжевым фильтром. При этом в ходе работы проекционный окуляр периодически закрывался рукой, а через окуляр автоколлиматора в лучах второго осветителя рассматривалось получаемое на фотопластинке изображение. Оранжевый светофильтр необходим для предотвращения вуалирования фотоэмульсии.
В качестве светочувствительного материала используется тонкий слой коллоидной эмульсии хлористого серебра, приготовленный из трех запасных растворов. В состав растворов входят: хлорид лития, нитрат серебра и лимонная кислота.
Экспозиция во время опытов составляла порядка 10 секунд. Как показала практика, она в значительной степени зависела от качества химикатов, использовавшихся при изготовлении эмульсии. По завершении процесса фотопластинка обрабатывалась тонирующим раствором и фиксировалась. Для этого достаточно было буквально по одной капле растворов. Полученное изображение может быть вырезано и нанесено на другой носитель, как это делается при изготовлении шкал и сеток для различных оптических приборов.
Если степень уменьшения оригинала не столь высока и размер “микроточки” не менее 0,5 мм, требования к качеству аппаратуры существенно упрощаются. Объектив от микроскопа может быть заменен на короткофокусный фотообъектив (F=20 мм). Надобность в проекционном окуляре и автоколлиматоре также отпадает. Фокусировка может выполняться при помощи мощной лупы или слабого микроскопа.
Так что при соблюдении соответствующих рекомендаций, процесс изготовления микроизображений оказался достаточно простым.
Основное значение сообщения Э.Голдберга состояло в том, что он не только подробно описал разработанный им практический способ получения микроизображений, но и продемонстрировал реальную микроточку — “mikrat”, как он ее называл, со значительно большим уменьшением оригинала, чем это удавалось сделать раньше. К тому же, на шестом заседании каждому участнику конгресса был вручен мемориальный экземпляр микроточки, изготовленной Э.Голдбергом (Рис. 10). Он представлял собой стеклянную пластинку с портретом изобретателя фотографии Нисефора Ньепса, оправленную в изящное кожаное портмоне. Размер самого портрета не превышал 0,03 мм! Портрет был окантован кругом, разделенным на 360 секторов с пробелами по 1 микрону. В каждый сектор была вписана цифра размером 2 микрона.
Рис. 10. Образец микроточки, подаренный Голдбергом участникам конгресса. Вверху — часть изображения при увеличении 12х, в середине — изображение в реальном масштабе, внизу — микроточка с портретом Нисефора Ньепса при увеличении 700х.
Образцы микроточек Э.Голдберга со временем оказались в Институте оптики Французского фотографического общества, в музее Кодака, Чикагском музее науки и техники и др. Однако во многих хранилищах их так и не могут найти!
О последующих события, связанных с таких экзотическим средством из шпионского арсенала, как микроточка, и даже о сопровождавших их курьезах вы узнаете в следующем номере нашего журнала.
В период до и во время второй мировой войны средства микрофотографии наиболее активно использовали немецкие спецслужбы. И дело не только в том, что именно в Германии они были доведены до того совершенного состояния, когда практическое применение не вызывало трудностей у исполнителей.
Как известно основной поток информации, направлявшийся немцами по открытому почтовому каналу во время первой мировой войны, поступал в тайнописи. После поражения Германии некоторые спецслужбы довольно быстро выкарабкалась из послевоенного хаоса. Потребность в информации была огромной – от общеполитических новостей и социологических исследований до экономических обзоров, научных статей, инструкций и технических описаний.
Успешному сбору материалов способствовал тот факт, что после первой мировой войны к уже имевшимся по всему свету немецким колониям и поселениям добавились новые. У немецких спецслужб был широкий выбор кандидатов на вербовку из самых разных слоев общества. Оставалось только отработать каналы передачи информации через третьи страны.
Своих первых агентов будущий адмирал и руководитель немецкой военной разведки Вильгельм Франц Канарис(адмирал В. Канарис (1887 – 1945) был назначен руководителем немецкой военной разведки 31.12.34 г.) (1883 – 1945) направлял в Латинскую Америку еще в годы первой мировой войны (интересно, что сам В. Канарис был в Испании на протяжении двух лет сотрудником немецкой военно-морской разведки еще до 1917 года), именно там они добивались наибольшего влияния. Позже, став руководителем абвера, он сохранил свои обширные связи. В 1927 г. в Америку выехал некто В. Ланковский, его первый агент в США.
Адмирал Вильгельм Франц Канарис
Информация поступала как через так называемые “легальные” резидентуры (первый резидент Абвера в Латинской Америке появился в мае 1939 года), располагавшиеся под “крышей” официальных представительств, так и от агентов-нелегалов. При этом использовался почтовый канал через Лиссабон и другие нейтральные территории. Далее информация поступала в штаб-квартиру военно-морской разведки в Гамбурге.
В сложной разведывательной системе, созданной В. Канарисом, наибольший интерес для нас представляет подразделение “Geheimsache”, отвечавшее за разработку и производство средств тайнописи, фальшивых документов и микрофотографий. Немецкая разведка широко использовала микрофильмы для передачи информации. Для этого были все предпосылки: высококачественные портативные 35 мм фотокамеры “лейка”, “контакс” и особенно “экзакта”( Однообъективная зеркалка Exakta появилась в 1936 году под названием Kine-Exakta и стала родоначальницей одноименного семейства фотоаппаратов высшего класса), истинное совершенство в своем роде. К тому же принадлежности для макросъемки и репродукции производились именно в Германии (знаменитый Минокс был словно специально создан для шпионов. Но все же у немецких агентов Лейка была более популярной).
В 1925 – 1937 годах по инициативе “Geheimsache” в Германии развернулись работы по усовершенствованию микроточек – высшего достижения в области микрофильмирования. Сейчас вряд ли можно восстановить точную хронологию и имена всех создателей микроточки как средства хранения и передачи информации (к сожалению, большинство сведений, доступных в настоящее время, относятся к различным признаниям и воспоминаниям людей, которые сталкивались с микрофильмированием и микроточками сугубо в рамках своей оперативной деятельности, или вообще знавших о них понаслышке). Практически все более поздние предложения базируются на первоначальных исследованиях Э. Голдберга 1906 года, наиболее успешно обобщенных и развитых им в конце 20-х годов.
В конце 30-х годов специалисты фирмы Agfa, одного из ведущих мировых производителей фотоматериалов, разработали фотопластинки высокого разрешения HR для астрофизики и спектрографии, известные также под названием Agfa-Mikrat-Platten.
Компания Zeiss-Ikon, где директором в свое время был создатель “настоящих” микроточек Э. Голдберг, проводила работы по упрощению процесса получения микроизображений. Ею была выпущена портативная репродукционная фотокамера для изготовления ультра-микрофильмов с оригиналов формата А4 (фото 1 и 2). Размер изображения на пленке шириной 4 мм составлял всего 2 мм !
Фото 1. Фотокамера Цейса для ултрамикрофильмирования на 4-мм пленку. Вид на переднюю панель. Виден объектив и гнезда с резьбой для установки ног штатива.
Фото 2. Фотокамера Цейса для ультрамикрофильмирования. Боковая крышка снята. Привод междулинзового затвора и перемотка пленки осуществлялись при помощи тросика. Масштабная линейка в дюймах.
18 ноября 1937 года выпускник Берлинской высшей технической школы Ханс Амман-Брасс (Фото 3), швейцарец по происхождению, получил задание абвера усовершенствовать технологию изготовления микроточек. В технической записке ставилась задача создать аппарат для изготовления микроточек с кратностью уменьшения до 1:750.
Фото 3. Ханс Амман-Брасс, швейцарский инженер-оптик, создатель немецкого апарата для изготовления “микроточек” во время 2-й мировой войны
Х. Амман-Брасс служил в небольшой фирме “Аскания Верке АГ”, которая занималась производством портативных кинокамер. Он был хорошо знаком с трудами Дэнсера и Голдберга. По его словам на фирме “Аскания” был разработан небольшой аппарат, напоминавший оптическую скамью Голдберга, который позволял при помощи совершенной оптики добиться уменьшения оригинала в 450х и 750х. Прототип аппарата стоимостью 500 рейхсмарок был изготовлен ровно через год, 18 ноября. Х. Амман-Брасс продемонстрировал свое создание представителям абвера (в1954 году даже появился художественный фильм, в котором актер, игравший В. Канариса, производил какие-то манипуляции с подобным прибором), в том числе видному специалисту по фотографическим эмульсиям Генриху Беку.
Подобно Э. Голдбергу Х. Амман-Брасс использовал стеклянные пластинки в качестве основы для коллоидной эмульсии. Отфиксированное, но не проявленное изображение вырезалось из общего слоя эмульсии при помощи специального резака. В отличие от Э. Голдберга для облегчения фокусировки Х. Амман-Брасс применил контрастную маску с геометрическими фигурами, а не дополнительный окуляр с зеркалом.
В ходе исследований Х. Амман-Брасс и его коллеги пришли к следующим выводам:
- При изготовлении микроточки для ее проекционной печати необходимо использовать промежуточный негатив. Дело в том, что света, отраженного от бумажного оригинала, совершенно недостаточно для получения нормально экспонированной микроточки на слабочувствительной сверхмелкозернистой эмульсии.
- Для изготовления микроточек требуется специальная светочувствительная эмульсия, поскольку обычные фотоматериалы не обеспечивают необходимого разрешения.
- Необходимо использовать тщательно отъюстированную высококачественную оптику. Малейшие погрешности приводят к потере разрешающей способности и делают текст нечитаемым. От исполнителя требуется высокое фотографическое мастерство.
В этой связи хочется заметить, что в отличие от расхожего мнения фотоаппараты “минокс” и “лейка” не приспособлены для непосредственного изготовления микроточек. Даже упоминающийся порой суррогатный метод последовательной двойной пересъемки оригинала на мелкозернистый позитивный материал не решает этой задачи из-за существенной потери разрешения.
Схема изготовления микроточки по методике Х. Амман-Брасса
Оригинал, например, формата А4 фотографировался на 35 мм фотопленку при помощи высококачественного фотоаппарата “лейка”, “контакс”, “экзакта” с использованием макрообъективов и других приспособлений для репродуцирования.
Отснятая пленка проявлялась, а полученный негатив проектировался при помощи аппарата Х. Амман-Брасса на кусочек специального фотоматериала с мелкозернистой эмульсией.
В качестве светочувствительного слоя использовалась эмульсия на коллоидной основе в соответствии с рекомендациями Э. Голдберга. (После появления особо мелкозернистых эмульсий типа HR им стали отдавать предпочтение, поскольку с ними было значительно удобнее работать (разрешение достигало 1000 линий/мм). Точных сведений, подтверждающих, что во время войны в распоряжении немцев были такие эмульсии, обнаружено не было. Но для решения задач, стоявших перед немецкой разведкой в то время, кратность уменьшения 1:200 была вполне достаточной. Для изготовления подобных микроточек можно было обойтись обычной микропленкой и использовать упрощенную технологию изготовления).
Для проекции применялась специальная низковольтная лампа немецкой фирмы Osram с точечным телом накала.
С началом войны Х. Амман-Брасс вернулся на родину в Цюрих и, насколько известно, ознакомил швейцарские спецслужбы со своими работами, выполненными в Германии, а также другими достижениями немцев в области микрофотографии.
А тем временем война приближалась. В. Канарис все чаще отправлял за рубеж своих агентов, обученных работе с микроточкой. Уже после войны выяснилось, что во многих немецких посольствах в Латинской Америке были оборудованы хорошо оснащенные фотолаборатории – своеобразные фабрики микроточек. Не менее важным звеном было применение микроточек для связи Центра с агентом. Им направлялись инструкции, задания и даже личные письма. В случае отлаженного почтового канала микроточки становились исключительно надежным и дешевым способом связи, а в специфических условиях Южной Америки 30-х годов он был просто идеальным (фото 4 – 6).
Фото 4. Паспорт прикрытия латиноамериканской страны, изъятый у немецкого агента в начале 40-х годов.
Фото 5. Полоска микрофильма под обложкой паспорта.
Фото 6. Увеличенная фотография с кадров микропленки, содержащей инструкции агенту.
Применение микроточек для связи с агентами во время войны наталкивалось на значительные трудности: все сложнее было доставлять обычные почтовые отправления, прикрытия микроточек, по месту их назначения. Германия оказывалась все более изолированной от остального мира.
Боевые действия становились все более ожесточенными. В 1943 – 44 годах наступил перелом в ходе войны, и немецкие агенты в Южной Америке стали больше полагаться на коротковолновую радиосвязь, как более оперативную, быстрее достигающую цели, но и более опасную в использовании: много агентов провалилось в результате пеленгации их радиостанций.
Микроточка в руках союзников. Были и небылицы.
Британская контрразведка, несмотря на окончание первой мировой войны, не прекращала своей работы против немцев.
Для борьбы с расширявшейся немецкой агентурной сетью в 30-е годы был создан Британский координационный комитет по безопасности BSC во главе с опытным контрразведчиком Уильямом Стивенсоном (William Stevenson). Англичане организовали активное противодействие каналам связи немецких агентов в Новом Свете. Для этих целей на Бермудских островах, своеобразной перевалочной базе транспортного потока из Америки в Европу, они создали резидентуру для контроля указанной корреспонденции. Фактически осуществлялся ее досмотр – перлюстрация.
По воспоминаниям самого У. Стивенсона, багаж и груз рейсов Pan-American тщательно просматривались, пока шла дозаправка самолета, а экипаж развлекался в яхт-клубе. Агенты английской контрразведки в бешеном темпе обследовали почту и багаж, а пассажиры слышали одни извинения за другими из-за вынужденных задержек по тем или иным причинам.
Наиболее искусными мастерами перлюстрации естественно были девушки – сотрудницы британской контрразведки МИ-5. В то время командировка на Бермуды считалась весьма престижной. Но работать им приходилось с 200х микроскопами, исследуя все подозрительные точки и кляксы во вскрытых конвертах. Для микроточек даже существовала кличка duff, поскольку их искали подобно изюминкам в пудинге (plum duff).
Разумеется, искать иголку в стоге сена – микроточку в общем потоке корреспонденции в режиме свободного поиска бессмысленно. Поэтому англичане (BSC) раскрыли перед ФБР информацию о микроточке, как средстве связи немецких агентов и способах ее изготовления на специальных аппаратах. В ответ ФБР информировало своих британских коллег о подозрительных абонентах и корреспондентах: чью конкретно корреспонденцию целесообразно взять под контроль. По понятным причинам ФБР по просьбе англичан предприняло соответствующие меры безопасности, чтобы не раскрыть источник информации и немцы не догадались, что их секрет обнаружен.
И если У. Стивенсон старательно соблюдал конспирацию, то директор ФБР Э. Гувер (1895 – 1972) поступил весьма оригинально, но в полном соответствии со своим характером: 3 сентября 1941 года он письменно доложил президенту Ф. Рузвельту о выявлении его сотрудниками нового средства связи, используемого немецкими агентами:
“Мне думается, Президенту будет интересно узнать о методах, которые используются немецкой шпионской сетью для передачи сообщений агентам.”
Далее следовало описание двух микрофотографий, обнаруженных на бланке Восточной Телеграфной Компании Соединенных Штатов.
“Специалистам технической лаборатории ФБР удалось воспроизвести содержание этих материалов, увеличив их в 400 раз.
В приложении направляются увеличенные изображения этих микрофотографий, показывающие их содержание на немецком языке. Перевод этих материалов на английский также прилагается. Следует отметить, что содержание двух микрофотографий идентично.
Указанные микрофотографии были получены в ходе оперативных мероприятий, проведенных ФБР.”
Не удовлетворившись этим, Э. Гувер, желая, видимо, прочнее утвердиться в глазах президента пишет три недели спустя:
“В своем письме от 3 сентября 1941 года я информировал Президента об используемых немецкой разведкой методах микрофотографии. Технические специалисты специальной лаборатории ФБР произвели исследования оптических систем, которые могли использоваться для изготовления столь миниатюрной фотографической точки. К настоящему моменту указанное оборудование отлажено специалистами ФБР и подготовлено к использованию.
Специалисты ФБР в состоянии изготовить микроизображения даже меньшего размера, чем это удается делать немцам.”
И действительно, в США было немало талантливых инженеров, знакомых с работами Э. Голдберга. Одним из них был Эдвард Капрелян (фото 7), инженер-механик, разработчик оптических устройств и физических приборов, долгое время работавший экспертом в области оптических систем. Сохранились сведения о том, что Э. Капрелян действительно разработал по заданию ФБР аппарат для изготовления микроточек на фотопластинках серии HR с разрешением 1000 лин/мм (рис. 1). Но его достижение похоже так и оставалось на бумаге до самого конца второй мировой войны.
Фото 7. Эдвард К. Капрелян (Edward K. Kaprelian) – американский специалист в области микрофотографии.
Рис. 1. Схема приспособления Э. Капреляна для изготовления “микроточек”, разработанного им по заданию ФБР в 1942 г.
Что касается американских спецслужб в целом, то в период между двумя мировыми войнами им нечем было особо похвастаться в области технических средств разведки. Директор ФБР Э. Гувер, человек упрямый и волевой, подобно другим руководителям полиции, относился с глубоким недоверием к ученым и инженерам, экспертам-профессионалам, которых презрительно называл “яйцеголовыми”.
Несмотря на усилия Э. Гувера подмять под себя американскую разведку и контрразведку, президент Ф. Рузвельт основал самостоятельную разведывательную службу – OSS (первым директором OSS – Управления стратегических служб стал талантливый юрист Уильям Донован (William Donovan), которого за глаза звали Wild Bill – необузданный Билл), предшественницу современного ЦРУ. Однако ФБР не особенно охотно делилось своей информацией с новыми коллегами из разведки. Сложилось, что OSS занялось европейскими делами и Дальним Востоком, уделяя значительное внимание аналитической работе, тогда как ФБР оставило за собой Центральную и Южную Америку, используя преимущественно полицейские методы: личные связи и информаторов.
В отличие от британской МИ-5, ФБР не утруждало себя научными исследованиями и технической экспертизой. А если учесть презрительное отношение главы центрально-американского отдела ФБР к европейским коллегам – “яйцеголовым и интеллектуалам”, то можно предположить, что аналитики из OSS не играли сколько-нибудь важной роли в раскрытии секретов немецких микроточек. Информация до них просто не доходила.
После 2-й мировой войны описанная история обросла “дополнительными” подробностями. Чтобы понять, что же произошло в действительности, приведем воспоминания капитана Герберта Вихмана (Herbert Wichman), сотрудника управления АSТ абвера. Во время войны он имел непосредственное отношение к направлению немецких агентов в Центральную и Южную Америку. Много позднее 15 марта 1983 года в своем письме американскому историку Лесли Раату он описал обнаружение англичанами немецкой микроточки:
“Англичане нашли ее следующим образом. Агент Управления AST абвера, снабженный в Гамбурге системой связи с помощью микроточек, направил письмо из Центральной или Южной Америки (точно не помню).
Как Вам наверняка известно, англичане организовали в нескольких точках мира контроль почты, поступавшей в Германию. Насколько я припоминаю, в этом случае был Лиссабон.
Агент написал письмо и сделал примечание: “Look for the stamps” – “Обрати внимание на марку”. Это и навело английского контролера на цель.
Конечно, это идиотизм – делать подобные замечания. Агент был проинструктирован разместить “микроточку” в тексте среди рукописных букв. Ее можно найти, если держать лист бумаги под некоторым углом к источнику света по своеобразному отблеску. Это и выдает “микроточку”.
Но этим дело не закончилось. Через полгода после окончания второй мировой войны рядовые американцы познакомились с “микроточкой” в статье популярного журнала Reader’s Digest в апреле 1946 года, которая была подписана самим шефом ФБР Э. Гувером. Название говорило само за себя: “Ухищрения вражеских шпионов”. Начиная с этой публикации, “микроточка” стала излюбленным шпионским средством в многочисленных кинофильмах и романах.
Существует несколько версий появления этой заметки: антагонизм между Э. Гувером и его английским коллегой У. Стивенсоном, которого звали “неустрашимым”, желание переориентировать общественное внимание с потерпевшей поражение Германии на нового противника – СССР и, наконец, притязания ФБР на утверждение Конгрессом США соответствующих ассигнований.
В статье рассказывалось, что в январе 1940 года некто по имени Дженкинс, по-видимому, агент внедренный ранее в немецкую разведшколу, сообщил о новом способе связи для агентов при помощи “маленьких точек”. Специалисты по микрофотографии, анализировавшие показания агента, посоветовали тщательно проверять всю подозрительную корреспонденцию в поисках злополучных “точек”.
И вот в августе 1941 года был задержан балканский турист, “оказавшийся немецким агентом”. В его багаже был найден конверт. На нем по характерному проблескиванию была обнаружена точка, которая при увеличении в 200 раз оказалась шпионским донесением. В карманах ошеломленного агента оказалось 4 телеграфных бланка с 11 микроточками! А под маркой на конверте была вклеена микропленка с 25 кадрами – репродукцией 25 документов формата А4!
На допросе “турист” подтвердил донесение первого агента и сообщил, что также обучался в подобной разведшколе. Далее в статье было приведено описание способа изготовления микроточек, состоявшее из целой серий несуразиц, главной из которых было упоминание о “профессоре Цаппе” (Думается, что имелся в виду Вальтер Цапп, создатель “минокса” (см. также журнал “Специальная техника”, №4-5, 1998). Он никогда не был профессором и не разрабатывал оборудования для изготовления микроточек. Поскольку его имя ассоциировалось у всех со знаменитым “шпионским” фотоаппаратом, автор (или авторы) заметки, по-видимому, решили, что упоминание имени талантливого инженера придаст ей большую убедительность), руководившем обучением.
Не будем утомлять вас перечислением всего, что было написано в знаменитой заметке директора ФБР. Скажем только, что не успела она появиться, как люди, знакомые с микрофотографией вообще и историей “микроточки” в частности, откликнулись серией весьма язвительных статей, в том числе и а авторитетном журнале “Американская фотография”.
Интересно, реальная история порой куда более удивительна, чем самый смелый вымысел. Упомянутый выше агент, в чьем багаже была обнаружена “первая” “микроточка”, существовал в действительности и звали его Душко Попов (Dusco Popov). Он работал не только на немцев, но также на англичан и американцев…(бывает агент-двойник, а что же в этом случае?) В своих воспоминаниях он несколько по иному изображает описанные выше события. Агент действительно был знаком с “микроточками”. По прибытии в Штаты он сам передал агентам ФБР злополучный телеграфный бланк и буквально ткнул их носом в то место, где была запрятана “микроточка”. Когда те с помощью небольшого микроскопа ознакомились с находкой, один из контрразведчиков воскликнул: “Поразительно!.. С этим я сам поеду в Вашингтон к Гуверу. Уверен, его это позабавит…”.
Но на этом история не заканчивается. “Микроточка” содержала не только сведения о ходе военного производства и поставках в Великобританию, но и вопросник, посвященный системе обороны американской военно-морской базы Пирл-Харбор, той самой, с нападения на которую для США началась война. В сочетании с показаниями, что этот вопросник был составлен ведущим немецким экспертом по Японии бароном Гронау, информация принимала зловещую окраску. Но неисповедимы пути, по которым идут спецслужбы и их руководители.
Директор ФБР Э. Гувер, похоже, не доложил президенту Ф. Рузвельту полное содержание обнаруженной “микроточки”. Во всяком случае, все документы в той или иной форме, говорящие о виновности Э. Гувера, странным образом исчезли.
“Микроточка” для Нильса Бора
Говоря о работах союзников в области микрофотографии перед второй мировой войной, стоит упомянуть о создании фотоэмульсий высокого разрешения. В 30-е годы на повестке стояло создание новой геодезической аппаратуры и прицелов. При изготовлении прецизионных шкал требовались высокоточные маски, особенно для бомбовых прицелов. Работы развернулись в лабораториях Кодака в Рочестере, США и Хэрроу, в Англии под руководством Мееса (C.E.K.Mees) и Стивенса (G.W.W.Stevens). По словам Стивенса, эти фотоматериалы, подобно немецким фотопластинкам Agfa-Mikrat-Platten, допускали уменьшение оригинала в 300 раз. Однако в производстве высококачественной оптики союзники явно отставали.
Один из наиболее ярких примеров использования союзниками микрофотографии в годы войны связан с попытками вызволить знаменитого физика Н. Бора из оккупированной немцами Дании. Англичане пытались установить с ним связь и сообщить в письме, написанном его британскими коллегами, план побега.
В своей автобиографии уже известный нам У. Стивенсон отмечал, что письмо, составленное Джеймсом Чадвиком, было снято на микропленку и закамуфлировано в связке ключей. В нем Чадвик приглашал Бора в Англию, намекал на желательность участия датского физика в решении “некоторой специальной проблемы” (имелись в виду работы союзников по созданию атомного оружия). К сожалению, по своему обыкновению У. Стивенсон напустил туману и по его замечаниям нельзя точно установить, использовалась настоящая “микроточка” или очень маленькие микрофильмы.
Но в другом источнике содержатся более определенные сведения. Маргарет Гоуинг (Margaret Gowing) – свидетельница упомянутых событий, и всегда отличавшаяся точностью при работе с историческими фактами, в своей книге “Британия и атомная энергия в 1939 – 45 г. г. ”: пишет:
“Связь осуществлялась в соответствии лучшими шпионскими традициями: микроточка с посланием Н. Бору, была спрятана в отверстии стержня дверного ключа. Датские антифашисты увеличили послание до приемлемых размеров, поместили его в отрезок металлической трубы и закопали в саду Н. Бора.
Кстати, когда Н. Бор вернулся после войны на родину, труба была все еще там.
Следует отметить, что в то время англичане имели уже достаточный опыт применения микрофотографий с высокими степенями уменьшения. Фирма Kodak разработала по заказу британского почтового ведомства систему микрофильмирования авиапочты Airgraph. Обычные письма уменьшались в размерах в 250 раз и становились легче в 100 раз. 13 мая 1941 года первая авиапочта в виде микрофильмов объемом в 50000 писем была доставлена британским войскам в Африке.
Что касается американских спецслужб, то сохранилось очень мало свидетельств использования ими микрофильмирования во время войны. Американцы были более подготовленными в области радиосвязи, а не специальной фотографии. Однако в архивах OSS от 1944 года сохранилась справка с упоминанием пленки Kodalith со съемным слоем для изготовления микрофильмов.
Вместе с тем нельзя забывать о знаменитой “фотокамере в спичечном коробке” Kodak-X с объективом по оптической схеме Tessar. Аппарат в основном он был рассчитан на объектовую съемку с расстояния 2 – 10 м. Простой, надежный и удобный в работе, с фиксированным фокусом он полностью отвечал потребностям агентов и детективов, производивших негласную съемку.
Вскоре после появления Kodak-X к нему был выпущена разборная тренога, чем-то напоминавшая четырехногий штатив для “минокса”. Но в отличие от последнего в головку штатива была вмонтирована линза для макросъемки и репродуцирования.
Под небом Палестины
А что же “отец” микроточки – Э. Голдберг, переехавший в 1937 году в подмандатную Великобритании Палестину? По существу, он работал по заданиям союзников, ремонтируя на своей небольшой фирме в Тель-Авиве их оптические приборы с прецизионными шкалами.
Как известно, израильтяне всегда активно использовали знания европейских переселенцев. На новом месте по заданию израильских спецслужб Э. Голдберг пытался воспроизвести свои опыты 1925 года по изготовлению микроточек, но поначалу из-за отсутствия качественных реактивов его преследовали неудачи. Интересно, что эти работы он выполнял в тайне от союзников. По словам дочери Голдберга, ему все же удалось создать установку для изготовления микроточек. Однако кратность уменьшения, по видимому, не превышала 100 – 200.
Забегая вперед (в послевоенное время), заметим, что израильская разведка Моссад использовала весьма оригинальные контейнеры для хранения и транспортировки микроточек: маленькие пузырьки с какой-либо безвредной жидкостью. В случае опасности микроточку можно было просто проглотить вместе с содержимым пузырька. И если в обычных условиях, уронив на пол, ее почти невозможно найти, то на этот раз безопасность была гарантирована абсолютно.
У разведки не бывает передышки
Вторая мировая война закончилась. Бывшие союзники все в большей степени походили на врагов.
Известную речь У. Черчилля, произнесенную им в 1946 году в Вестминстерском колледже при присвоении ему ученой степени, принято считать заявлением, возвестившим о начале новой – “холодной” войны. В начале речи бывший английский премьер скромно заметил:
“Должен, однако, заявить со всей определенностью, что у меня нет ни официального поручения, ни статуса для такого рода выступления, и я говорю только от своего имени…Я могу позволить себе, пользуясь опытом прожитой жизни, поразмышлять о проблемах, осаждающих нас сразу же после полной победы…”.
Но, как показало время, заявления политика такого масштаба, даже отставного, имеют очень серьезные последствия. И невольно просматривается некоторая внутренняя взаимосвязь с появившейся в том же году статьей шефа ФБР Э. Гувера о коварстве вражеских шпионов. Эту статью можно вполне принять за начало обработки “общественного мнения”. Налогоплательщиков надо было убедить в необходимости специальных операций, в том числе технического характера, против нового противника.
По окончании второй мировой войны бывшие союзники начали настоящую охоту за немецкой технологией. Прежде всего, это относилось к специалистам в области ракетной техники. Отец “оружия возмездия” Вернер фон Браун и многие его сотрудники оказались в США в научно-исследовательском комплексе в Хантсвилле.
С другой стороны, первая советская баллистическая ракета Р-2 и ее гражданский геофизический аналог В-2 что-то очень напоминали печально известную Фау-2 (V-2).
Похожая ситуация сложилась в общей (фотолюбители старшего поколения помнят великолепный фотоаппарат “Киев” завода “Арсенал”, практически повторявший довоенный Contax-II фирмы Zeiss-Ikon. В 1947 из немецких деталей было собрано 500 экземпляров с объективами ЗК 2/50 мм (Зоннар-Красногорск). С конца 1949 года стала выпускаться версия “Киев II” (50 000 в год), целиком изготовленная в Киеве. Нам кажется, в таком заимствовании нет ничего обидного. Так, например, японская фирма Nikon, известная сейчас своими “зеркалками”, до 1959 года выпускала только дальномерные фотоаппараты серии I (1948), M (1950) и S (1951- 1960) на удивление похожие на Contax.) и специальной фотографии. В этой связи представляет интерес судьба Хельмута Фризера (Helmutt Frieser), специалиста в области физической химии и соратника Э. Голдберга, создателя “подлинной” микроточки. С 1937 по 1945 год Х. Фризер исследовал проблему повышения разрешающей способности фотографических эмульсий на фирме Agfa в Леверкузене. После войны судьба на 10 лет забросила его в Советский Союз, где он, подобно другим немецким специалистам, трудился в так называемой “шарашке” и занимался вопросами микрофотографии. В 1955 г. Х. Фризер вернулся в Германию и продолжил работу на фирме Agfa.
Позднее в своих работах он сделал ряд интересных замечаний, проливающих свет на эту ранее неизвестную страницу в истории микроточки. Так, в статье, опубликованной в Вене в 1956 году и посвященной проблеме повышения разрешающей способности светочувствительных эмульсий, используемых в микрофотографии (Frieser, Helmutt, “Resent Studies of Small Details in Photographic Emulsion” Wissentschaftliche Fotografie, 1956), Х. Фризер ссылается на ранние работы советских и чешских исследователей. По всему было видно, что в свое время ему пришлось работать вместе с ними над этой проблемой.
В период “холодной” войны количество официальных подтверждений использования агентами средств микрофотографии резко сократилось. Зато пресса и кино с лихвой компенсировали эту “потерю”.
Когда какие-либо сведения о деятельности разведки становятся достоянием общественности, к ним, как правило, подмешивается изрядная порция дезинформации. Таковы законы жанра: ни одна спецслужба мира никогда полностью не раскрывает свои карты, даже в делах давно минувших дней.
В противостоянии спецслужб всегда следует держать противника в состоянии определенного напряжения. Зачастую напускается столько туману, что даже непосредственным участникам событий порой трудно разобраться, где быль, а где вымысел. Ну а если к этому добавить некоторую “литературную обработку” журналистов, с упоением пишущих о шпионском “зоопарке”, состоящем из “жучков”, “клопов” и “кротов”, то остается только снять шляпу.
То же самое произошло и с микроточкой. Со временем процесс ее изготовления, а тем более оперативного применения оброс различными легендами, одни из которых имеют характер преднамеренной дезинформации, а другие являются плодом воображения не вполне подготовленных, а, по сути своей, технически безграмотных горе-специалистов.
Первым упоминанием об использовании микроточки в 50-е годы стало утверждение о том, что информация о поставках оружия чехословацкого производства в Гватемалу в 1954 году поступила в американский Госдепартамент в виде микроточки (Tulli, Andrew, CIA, The Inside Story, William Morrow: N.Y., N.Y., 1962).
Но наиболее красочно средства микрофотографии были расписаны западной прессой при освещении процессов, связанных с провалами советских нелегалов. За каждой такой драматической историей, как правило, стояли подлость и предательство вспомогательной агентуры, и слава Богу, что во многих случаях удавалось вызволить этих самоотверженных людей.
Когда достоянием общественности стали материалы, связанные с делом знаменитого советского разведчика Рудольфа Абеля (полковника Р. Абеля арестовали в Нью-Йорке после того, как 6 мая 1957 года его помощник Рейно Хейхаген на пути из Европы в США явился в американское посольство в Париже и выдал своего шефа. Позднее Р. Абеля обменяли на Ф.Г. Пауэрса, пилота американского разведывательного самолета U-2, сбитого под Свердловском 1 мая 1960 года), в них, помимо зеркального фотоаппарата Exakta упоминались и специальные фотопластинки высокого разрешения Kodak High Resolution Spectrogaphic (HR) Type 649, которые никак нельзя отнести к материалам для любительской фотографии. Каких-либо специальных устройств и приспособлений найдено не было, во всяком случае, об этом не было заявлено. Но связь с микрофотографией прослеживалась однозначно.
В многочисленных шпионских скандалах имевших место после дела Р. Абеля о микроточках не упоминалось. Лишь в случае с полковником шведских ВВС Стигом Веннертстромом (Stig Wennertstrom), который в 50 – 60-е годы сотрудничал с советской разведкой, упоминалось, что инструкции он получал в виде микроточек. Для передачи военных секретов С. Веннертстром активно использовал микрофильмирование.
Разнообразные фотографические средства фигурировали и в другом деле, связанном с Портладской группой – “Portland Ring”. Ее руководителем (резидентом) был знаменитый нелегал Конон Трофимович Молодый – Гордон Лонсдейл (фото 1), с которого удивительно точно был списан образ советского нелегала в фильме Саввы Кулиша “Мертвый сезон”.
Фото 1.
7 января 1961 Скотланд-Ярд арестовал помощников К.Молодого – семью Элен и Питера Крогеров (они же Моррис и Лона Коэны в США, разыскивавшиеся ФБР по делу Розенбергов – “передаче русским американских ядерных секретов”. Впоследствии К. Молодый и его помощники Крогеры были обменяны на Гревилла Винна, английского бизнесмена, осужденного в СССР по делу О. Пеньковского), за спиной которых к тому времени были уже многие годы успешной нелегальной работы. В тайнике в ванной комнате было обнаружено несколько фотоаппаратов и большое количество различных фотоматериалов. Мы не будем утомлять наших читателей пространными описаниями из публикаций тех времен (Norman, Bruce, Secret Warfare, Acropolis Books: Washington D.C. 1973). Как и все подобные истории, они содержали массу нелепостей, на которые в свое время обратили внимание и западные специалисты в области специальной фотографии (William White, The Microdot History and Application, Phillips Publication, 1992).
Но одну существенную деталь отметил сам Питер Райт (Peter Wright (1916 – 1995) – ведущий технический специалист британской контрразведки MI-5. Именно он первым понял принцип работы подслушивающего устройства в резном деревянном гербе США, внедренного советскими спецслужбами в кабинет американского посла в Москве в начале 50-х годов (см. журнал “Специальная техника” № 1-2, 1999)), знаменитый “охотник за шпионами”. В своих воспоминаниях (Wright, Peter, Spy Catcher, Viking Penguin Inc.: N.Y., N.Y., 1987 pp. 137-138), упоминая арест Крогеров, он пишет:
“…Несмотря на неуклюжую работу полицейских, проводивших обыск, было очевидно, что в дом буквально напичкан шпионским оборудованием. Два комплекта различных шифр-блокнотов были закамуфлированы в зажигалке для сигарет, подобной той, что использовалась Г. Лонсдейлом. Были также обнаружены таблицы для приема сообщений из Москвы по трем различным каналам, средства тайнописи, а также принадлежности для изготовления микроточек: соли хромовой кислоты и целлофан.
Миссис Крогер пыталась уничтожить условия связи с другими агентами, выбросив содержимое своей сумочки в унитаз, но была остановлена бдительной женщиной-полицейским.
Но самой интересной находкой, вне всякого сомнения, был план скоростной радиосвязи с Москвой. В банке из-под печенья мы обнаружили пузырек с магнитным порошком, позволявшим сделать видимыми невооруженным глазом точки и тире на магнитной ленте, применявшейся для ускоренной радиопередачи. При этом отпадала необходимость в сложном специальном магнитофоне для замедленного воспроизведения принимаемых и передаваемых сообщений.
Для нас (имеется в виду британская контрразведка. – Прим. авт.) это было совершенно новым оригинальным средством. Теперь становилось понятным, почему на протяжении нескольких месяцев, предшествовавших аресту Крогеров, нам не удавалось перехватить ни одного их сеанса…
Мы обследовали дом в течение девяти дней и, наконец, нашли передатчик. Он был спрятан в тайнике под полом кухни вместе с несколькими фотокамерами и другим фотографическим оборудованием. Все было бережно упаковано в водонепроницаемые пакеты и, вне всякого сомнения, могло храниться продолжительное время”.
Говоря о микроточке, следует упомянуть о Роберте Томпсоне (фото 2), военнослужащем ВВС США арестованном в 1965 году по обвинению в шпионаже в пользу СССР и получившем 30 лет тюрьмы (в 1978 году Р. Томпсон был обменен на израильского пилота, захваченного в Мозамбике).
Фото 2.
В его деле много неясного. При аресте и в ходе следствия он изложил, по крайней мере, три разных версии своего приобщения к советской разведке. Рассказ Р. Томпсона неоднократно повторялся в печати в признаниях типа “Как я шпионил в пользу русских” (например, в “Saturday Evening Post”).
По одним данным он родился в семье небогатого священника в 1935 году в Детройте. Но во время процесса прозвучало, что он появился на свет в 1925 году в Лейпциге. После войны вместе с другими членами молодежной организации гитлер-югенд он был интернирован в СССР, где оказался под опекой спецслужб, прошел соответствующее обучение и в качестве нелегала был заброшен в США.
И хотя Р. Томпсон был достаточно хорошо подготовлен, он, по-видимому, не был источником ценной информации, а играл вспомогательную роль. Внимание, которое мы уделяем его показаниям, объясняется следующим. Пожалуй, это наиболее полное описание способа изготовления микроточки, применявшегося агентами советской разведки, и приведенное в западное печати. Как выяснилось на следствии, Р. Томпсон обучался в Москве использованию тайнописи, а также микрофотографии, в том числе с помощью фотоаппарата Minox.
При аресте у него были изъяты фотоаппарат Minox B и контейнер в каблуке для хранения отснятых микрофильмов (по сложившейся практике для уменьшения объема вложения пустая часть кассеты отламывалась, а в контейнер закладывалась приемная часть с отснятой пленкой ).
По словам Р. Томпсона, в Советском Союзе помимо микрофильмирования его обучили и изготовлению микроточки. Вот что он сам рассказал об этом.
“Документ, подлежащий уменьшению, переснимался с помощью 35-мм однообъективной зеркальной фотокамеры (для изготовления промежуточного негатива Р. Томсон использовал зеркалку Exakta производства ГДР – легендарную фотокамеру высокого класса, истинное произведение инженерного искусства). Для этого достаточно было положить его на ровную поверхность, закрепить фотоаппарат на спинке стула при помощи струбцины и, что очень важно, организовать равномерное освещение оригинала. После проявления промежуточный негатив зажимался между двумя стеклами подобно обычному слайду.
Параллельно с этим из кусочка обыкновенного целлофана при помощи специальных химикатов, которыми агента снабдили его “кураторы”, изготавливался светочувствительный материал.
На некоторую горизонтальную поверхность помещался лист белой бумаги, на который устанавливалось специальное устройство, назовем его условно – камера для микроточки или микрокамера (в своих показаниях Р. Томпсон так описал ее: небольшая бронзовая трубка длиной 35 мм, внутри которой размещена какая-то специальная оптическая система). Параллельно этой поверхности на высоте 60 – 80 см располагался промежуточный негатив, зажатый между стекол. На него помещалась обыкновенная лупа силой 2,5 – 3х, выполнявшая роль конденсора. Над негативом устанавливалась электрическая лампа мощностью 100 Вт с прозрачной колбой.
Все это сооружение регулировалось таким образом, чтобы свет от лампы концентрировался лупой и, проходя через негатив, собирался узким пучком в линзовую систему микрокамеры. Приподымая и опуская стекла с негативом, следовало добиться, чтобы пучок света собирался в точку на листе белой бумаги. Это место помечалось крестиком.
После этого лампа выключалась. На место, отмеченное крестиком, помещался кусочек подготовленного указанным образом целлофана, а поверх него микрокамера (поскольку светочувствительный слой для изготовления микроточки имел очень малую светочувствительность, указанные манипуляции можно было выполнять при слабом комнатном освещении). Лампа снова включалась и производилась экспозиция, которая обычно составляла 3 мин. Проэкспонированных фотослой проявлялся в обычном черно-белом проявителе. Изображение представляло собой микроскопическую черную точку (по словам Р. Томпсона обычными размерами микроточки были 1х1 мм. Для ее чтения не требовалось сложных оптических устройств, и в то же время ее легко было спрятать в почтовых отправлениях и других подходящих предметах).
С помощью кусочка бритвенного лезвия с отломанным острым концом эта точка вырезалась и с особыми предосторожностями пряталась в некотором заранее обусловленном с агентом месте (по словам Р. Томсона, у каждого агента было свое заранее оговоренное определенное место, куда он вклеивал микроточку). Обычно для этого использовалась обычная почтовая открытка. Следовало расщепить ее угол на 2 – 3 мм (фото 3), поместить в него микроточку и заклеить клеем из обыкновенной муки. В отличие от других видов клеев он не обладал эффектом люминесценции в ультрафиолетовых лучах и не создавал демаскирующих признаков. Для хранения микроточек могли использоваться различные контейнеры в небольших бытовых предметах (фото 4 – 5). Для чтения микроточек достаточно было небольшого микроскопа (фото 6) или специального приспособления, закамуфлированного даже в сигарете (фото 7 – 8)”.
Фото 3. Приспособление для расщепления края почтовой открытки
Фото 4. Перстень с контейнером для хранения и транспортировки микроточки
Фото 5. Контейнер-монета для хранения микроточек
Фото 6. Карманный микроскоп, с помощью которого можно читать микроточки
Фото 7. Портативное приспособление для чтения микроточек
Фото 8. Миниатюрное приспособление для чтения микроточек, которое могло быть закамуфлировано в сигарете.
Описанное выше приспособление для изготовления микроточек по понятным причинам не вписывалось в общую гамму предметов обихода, и должно было храниться в специальном контейнере. В качестве него использовалась обычная батарейка для карманного фонаря.
Для убедительности внутри контейнера размещалась настоящая маленькая батарейка, напряжение от которого подводилось к контактам большой батарейки-контейнера. Таким образом, создавалось впечатление, что контейнер представляет собой обыкновенный элемент питания. Разумеется, он не мог быть использован по прямому назначению из-за малой емкости. Но внешне он не вызывал подозрений у окружающих. Для того чтобы вскрыть контейнер, нужно было нажать на его стенку в определенном месте и развинтить его. Контейнер был изготовлен столь тщательно, что Р. Томсон порой сам путал его с обычными батарейками.
В показаниях Р. Томсона было много противоречий, недомолвок и даже нелепостей. Но могли быть и намеренные искажения “редакторов от контрразведки”. Во всяком случае, остается непонятным, как ему удавалось получать высококачественные микроточки столь простым способом, если самому Э. Голдбергу требовалось сложная оптическая конструкция для точной фокусировки. По-видимому, в задачу агента и не входило получение высоких кратностей уменьшения.
Разумеется, советские спецслужбы использовали в своих разработках известные достижения “отцов” микрофотографии. Но в любом случае остается только склониться в знак уважения перед мастерством советских “технарей”, снабдивших Р. Томсона столь простым в применении и столь совершенным по качеству специальным техническим средством для изготовления микроточек в “полевых условиях”.
Несколько слов в завершение. Получение микрокопий документов обычно связывают с фотоаппаратом Minox на забытом ныне формате 8х11 мм и на пленке шириной 9,5 мм. При этом достигалось уменьшение всего в 35 раз.
Но мало кто знает, что для этих же целей можно было использовать любительскую кинокамеру 8 или 16 мм с хорошим объективом и возможностью покадровой съемки. Некоторые из таких камер обладали даже синхроконтактом для подключения лампы-вспышки. В качестве фотоматериала можно было использовать фотопленку для микрофильмирования AGFA-СOPEX RAPID. В качестве проявителя рекомендовалось использовать выпускаемый до сих пор знаменитый AGFA-Rodinal, разбавленный сотни раз (в практике автора был случай, когда фотопленка NP-10 производства фирмы ORWO (ГДР) проявлялась в проявителе Rodinal, разбавленном 1:200. Время проявления составило 65 минут (!) при непрерывном помешивании. Но результат превзошел все ожидания: негативы получились исключительно мелкозернистыми с прекрасной тональной передачей).
Вообще говоря, процесс микрофильмирования был достаточно подробно изложен в любительской литературе. Достаточно сказать, что в конце 30-х годов в Америке появилась брошюра, где было обстоятельно описано, как, используя минимум оборудования, получать если не микроточки, то очень маленькие микрокопии оригиналов.
В 1943 году появилась книга “Занимательный микроскоп”. В ней просто и доходчиво излагался процесс изготовления если не настоящей микроточки, то, во всяком случае, ультра-микрофильма. Все это происходило в то благодатное время, когда отсутствовали автоматизированные фотолаборатории, фотосервиса как такового не было. Фотолюбители делали все сами и невольно становились исследователями. Одним словом, настоящая “школа молодого бойца для начинающих шпионов”. Но до настоящей микроточки было еще далеко: она, по крайней мере, в 10 раз меньше.
Остановимся вскользь на других способах получения микроточек, описания которых появлялись в то или иное время. Вообще говоря, изготовление микроточки является достаточно сложной задачей, требующей с одной стороны специфического оборудования, наличие которого в обычной жизни трудно легендировать, а с другой – достаточно высокой профессиональной подготовки.
В уже цитировавшейся нами книге К. Мэлтона (Keith Melton, The Ultimate Spy Book, DK Publishing Book, NY, NY, 1996) описан так называемый английский двухступенчатый способ изготовления микроточек, когда промежуточный негатив повторно репродуцировался с расстояния 127 см! (фото 9). Все это выглядит малоубедительным, поскольку связано с большими потерями освещенности (как известно освещенность падает пропорционально квадрату расстояния от источника света до объекта. Вспомните, что говорил по этому поводу Э. Голдберг в своей лекции в Париже в 1925 году (см. журнал Специальная техника № 4, 1999)) и разрешающей способности. По-видимому, здесь мы имеет дело с некоторым суррогатным способом получения псевдо-микроточек.
Для изготовления микроточек подходит только специальная пленка для научных целей для спектрографии и астрономических снимков HR (высокое разрешение), а также концентрированная эмульсия Липмана. Последняя значительно сложнее в изготовлении и поэтому реже встречается, в то же время ее разрешающая способность может достигать 6000линий/мм.
Говоря о микроточке, нельзя забывать, что помимо мелкозернистой эмульсии одним из непременных условий успешной работы является высококачественный объектив. Еще в 1925 году отец микроточки Э. Голдберг отмечал необходимость применения объектива от микроскопа с фокусным расстоянием 20 мм и плоским полем изображения. Подобные объективы выпускаются ведущими производителями оптических приборов Leitz, Zeiss, Nikon. Они очень дороги, к тому же, их наличие характерно только для криминалистических или кристаллографических лабораторий, но отнюдь не для фотолюбителей.
Серьезной проблемой при изготовлении микроточек всегда была вибрация оборудования во время продолжительной экспозиции.
Еще одна весьма специфическая проблема возникает из основного свойства и даже достоинства микроточки – ее малозаметности и исключительно малых размеров. Микроскопический кусочек прозрачного целлофана так легко уронить и бесследно потерять! Опыт показывает, что если не знать, где точно спрятана микроточка, или не дай Бог, уронить ее на пол, особенно покрытый ковром, найти ее практически невозможно. Может быть, поэтому микроточка использовалась в шпионской практике в исключительных случаях.
В любом случае получение микроизображений с кратностью уменьшения 1:400 – это удел профессионалов из соответствующих лабораторий ведущих спецслужб.
Наш рассказ подошел к концу. Вряд ли когда-нибудь мы узнаем новые подробности о применении такого экзотического фотографического средства, как микроточка. Спецслужбы умеют хранить свои секреты, особенно когда за этим стоят интересы государства и человеческие судьбы “бойцов невидимого фронта”.
Можно, конечно, пофантазировать о перспективах развития этого весьма специфического направления специальной фотографии. Но дело это, как нам думается, абсолютно неблагодарное. С одной стороны, само существование галлоидосеребряной фотографии это вопрос времени: позиции электронных способов получения, хранения, обработки и передачи графической информации с каждым днем становятся все сильнее.
Так давайте оставим некоторый ореол таинственности, который ее всегда окружал микроточку, как и весь арсенал хитроумных технических средств, используемых представителями одной из самых древних профессий.
Статья опубликована на сайте: 06.03.2001